ПЕРИАНДР

   • Periander,

         Περίανδρος, коринфский тиран, сын Кипсела из рода Гераклидов, родился в 668 г. до Р. X., наследовал своему отцу в 628 г. и умер, как полагают, в 584 г., после 44-хлетнего правления, имея от роду 84 года. Впрочем, хронология его деятельности представляет некоторые затруднения, ср. Plass: Tyrannis, I, 153. По характеристике, сделанной К. Мюллером, это был «человек дальновидный, питавший высокие замыслы, храбрый на войне, мудрый в управлении государством, хотя и склоняемый постоянной подозрительностью к низким мерам, просвещенный покровитель искусств, не спасший, однако, себя и свою семью от помрачающего влияния страсти; не зная покоя совести и не питая страха перед святыней, он, однако, иногда поддавался самому мрачному суеверию». Вначале правление его было столь же кроткое, как и правление его отца, но в скором времени он стал проявлять насильственный образ действий, именно с тех пор как тиран милетский Фрасибул убедил его стараться всеми силами искоренить туземные знатные рода. В то же время П. прилагал всяческие старания к уничтожению дорических племенных особенностей, уничтожил общие трапезы и многие другие особенности старинного воспитания; далее, вопреки демократическим принципам своего отца, он изгонял народ из города, но, с другой стороны, он ввел некоторые полезные меры, касавшиеся ограничения мотовства, роскоши и всякого разврата.

         Постепенную перемену в его характере, дошедшем до величайшей жестокости, объясняют обыкновенно психологически из его домашних обстоятельств, именно из его грубого поступка, бывшего причиной смерти его жены Мелиссы (Лисиды), дочери Прокла, тирана эпидаврского; дальнейшими последствиями ее смерти было мрачное настроение и страсть к вину, овладевшие П. Женщин, которые склонили его к этой жестокости против Мелиссы, он приказал сжечь, а для искупления убийства — лишить коринфянок, приглашенных им на праздник Геры, драгоценнейших украшений. Он имел 200 человек телохранителей и держал триеры на обоих морях; он любил военный блеск, но не вел, кажется, другой войны, кроме как со своим тестем Проклом, которому сделалась известна причина смерти дочери. Обоих сыновей последней, Кипсела и Ликофрона, дед пригласил к себе, приобрел их любовь и впоследствии отослал их, объяснив им, что в отце они должны видеть убийцу матери. Старший, Кипсел, юноша ограниченный, не был поражен этим открытием, Ликофрон же возвратился домой в страшном раздражении и начал резко заявлять свое негодование. Тогда отец в гневе выгнал его из дома и под страхом тяжкого наказания запретил принимать его в дом кому бы то ни было. Под видом сумасшедшего нищего Ликофрон скитался по городским портикам. Это огорчало отца, и он обратился к сыну, приглашая его к себе, но сын ответил только, что П. подлежит теперь наказанию, т. к. заговорил с Ликофроном. Тогда П. велел отправить сына на остров Керкиру, где тот и жил несколько лет, всеми забытый; но отец, все сильнее чувствуя одиночество в своем доме, отправил свою дочь, чтобы она выставила на вид брату одинокую старость отца и опасность, угрожающую династии. Но Ликофрон не желал возвращаться домой до тех пор, пока он должен там видать убийцу своей матери. Тогда П. решился на крайнюю жертву: он решился отказаться от власти в пользу младшего сына, а самому отправиться на остров Керкиру. Когда керкиряне услышали об этом, то, вследствие сильной боязни увидеть у себя П., умертвили Ликофрона; П. в отмщение за это велел 300 мальчиков из местных знатных семейств отправить в Сарды к лидийскому царю Алиатту для оскопления по восточному обычаю. Впрочем, мальчики избавились от грозившей им участи, будучи освобождены и возвращены на родину самосцами. Правитель, которого поэты прославляли как самого богатого, мудрейшего и счастливейшего из всех эллинов, лежал, полный скорби и терзаемый мучениями совести, на своем одиноком смертном одре. Его недостойный племянник Псамметих в продолжение лишь немногих лет после смерти П. мог еще удержать в своих руках власть. Впрочем, еще в последние годы жизни П. афиняне и митиленцы избрали его своим посредником в споре относительно Сигея и покорились его приговору, по которому каждая сторона должна была сохранить то, чем владела в данный момент. Коринфяне в надгробной надписи (Diog. Laert. 1, 7) прославили мудрость повелителя, а также и его роскошь и великолепие. Периандр не только содействовал торговле и мореходству посредством больших предприятий — устройства каналов (от прорытия Истма он должен был отказаться), колоний и т. д., но покровительствовал также искусствам и наукам, преимущественно тем, что возводил блестящие художественные сооружения, которые служили ему поводом налагать контрибуцию на богатых, средством давать работу бедным, а также доставляли наслаждение его собственному уму (см., между прочим, Arion, Арион). Справедливо ли считают его в числе 7 мудрецов (см. Septem sapientes, Семь мудрецов) — это, конечно, вопрос спорный; уже древние оспаривали это, и некоторые из них думали, что к числу этих мудрецов принадлежит какой-нибудь другой П. Главные места о нем Hdt. 3, 48 слл. 5, 92 слл.